Жила по соседству с нами Валентина. Мужицкой наружности, грубая, скупая и неотёсаная. Впрочем, как она выглядила, такой была и в нутри. Муж её был человек высокий, плечистый. Красивым я его не назову, но симпатичным. Как она его окрутила, удивляюсь! Было у них двое детей: сын и дочь. Наташка была младше меня на год. Как соседки, мы дружили: дрались, ссорились, мирились, вообщем всё, как у детей. Родители наши тоже, можно сказать, дружили; до поры до времени. Бывало нам трудновато, часто нехватало денег, вот и приходилось одалживать у Валентины. Сама-то она из села, да и муж её. Поедут туда, напривёзут сумок полных всякой снеди, так и жить можно. А у нас села небыло, так и жили от зарплаты до зарплаты. Трудно было. А тут ещё умер мамын отец. Печаль, слёзы. А к кому обратишся в печали? Вот и предложила нам мамина подруга пойти на собрание. Мы согласились и пошли. Всё было новым, такого я ещё не видела. А ещё пели псалом « не вечно буду я скитаться». Душа потянулась к Богу и хвала Ему, что Он спас нас.
Стали рассказывать соседке о Христе, о том, что Он любит, прощает и дает свободу от грехов. Она молча слушала да и всё. Муж её, Коля, был неравнодушным к випивке, никогда мимо бутылки не пройдёт. Как-то раз сидим мы на собрании, а он прибежал пьяный, вызвал мою маму и плачет, на жизнь жалуется: « Немогу так больше, плохо мне. Помоги, соседка!» Мама уговорила его пойти домой, а прийти в следующий раз в церковь в трезвом состоянии.
Через неделю, в четверг, идём мы вместе с соседями: д. Колей, т. Валей, и с Наташкой на собрание, а моё сердце радуется. После проповеди, соседи вышли к покаянию, а мы плачем от радости и думаем: вот уже два дома верующих будет на нашей улице. Праздник!
Дядя Коля так изменился, просто не узнать его. На работе не пьет, не курит, плохого слова не скажет. Радуемся мы. Но враг тоже не дремлет. Пришла к Валентине кума и караул: « куда вы попали? Это же секта, у вас там всё заберут, голыми, босыми оставят и по миру пустят. Околдуют, всё им отдадите.» У Валентины глаза округлились. Куда же, своё имущество важнее. Поверила басням. Ведь состояние для неё- бог.
Зашли мы за ними, что бы вместе идти в церковь, а там уже пьянка. Стол накрыт и сидит Валентина с кумою и дядю Колю бедного пытаются соблазнить. « Зачем тебе идти? Смотри какой стол! Выпьем, погутарим. Оставайся.» Выдержал дядя Коля. Пошёл с нами на собрание. Молимся мы и плачем. Что за соседка непонятливая? Как муж пил, буянил, то звала на помощь, что бы успокоили, или того хуже, милицию вызывала. А теперь, как покаялся и пить перестал, так она своими руками мужу выпить предлагает! Боролся бедный сосед с искушением, но так и не выстоял. Пошло всё поехало по старому. Да какое там по старому, ещё хуже стал. Алкоголик и всё.
Мой отец открыл столярную мастерскую на дому. Жить стало легче. Иногда, конечно, приходилось одалживать деньги у соседки, но мы не унывали. Бог помогал. Как-то прибегает Валентина к матери да и говорит:
- А Лидка говорит, что правильно, что у вас денег нет. Разве гривни это деньги? У вас всё в « долярах».
- Да откуда же у нас долары?- удивлённо возразила мама.
Но, выходит, Валентина не поверила. В сердце зависть закралась.
В те времена у нас тушили часто свет в целях экономии, но, конечно же, какая это была экономия? Продавали за границу и делали на нашей беде деньги. Приходилось моему отцу и брату работать по ночам, когда свет был. Но и тут проблемы. Валька с ума сходит. Спать ей не дают, на её бессонице деньги делают. Что скажешь? Молчим, да только терпим.
Я уже тогда собиралась замуж. Приехал мой будущий муж ко мне в гости на машине. Стоит она во дворе, а у соседки, глаза квадратные: « Вы что машину купли?» « Да нет это не наша» отвечаем. Конечно им никто не распространялся, что я выхожу замуж, да при том и в америку ехать документы готовятся. А как узнала потом Валентина, так от зависти, наверное, чуть не лопнула.
Зависть людей делает врагами. Так получилось и у нашей соседки. Стали мы ей невыносимыми. Перестала знаться с нами. Ну да Бог с нею.
Бедный дядя Коля стал пить всё сильнее и сильнее. Жена ругалась, бунтовала. Да кто ж ей виноват. Сама своими же руками отбила человека от Бога, предложила опять пить, а теперь кричит. Не долго, конечно, она кричала. Стала подсыпать ему в еду специальные таблеточки. Как только человек выпьет, у него сразу же поднимается давление, он весь краснеет, становится ему плохо, и незнающий алкоголик такого хитрого трюка, начинает делать вывод, что пить ему больше нельзя. Помагает такое « лечение» до поры до времени. И как говорится, одно лечит, а другое калечит. Повидимому стало «пошаливать» у Коли сердечко. Как-то раз, на работе, закружилась у него голова, упал он в яму, свернул себе шею и нет больше соседа. Похоронили. Осталась Валентина вдовой: жадной, сварливой и не знающей Бога. Отправила своего мужа на вечные муки, сама идёт туда же и детей ведёт за собой. Одним словом- жизнь без Бога. В Писании сказано: Прит. 14:1 Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками.
Светлана Бурдак
--- Авторские права на произведение принадлежат газете "Для ТЕБЯ". Публикация произведения допускается только по согласованию с редакцией газеты.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
